Я много думал, вспоминая то, что натворил…. Не мог не думать. Каждая новая бессонная ночь водила меня по лабиринтам моей жизни, по самым темным закоулкам, показывая во всей неприглядной красе совершённые ошибки. Огромная куча дерьма на самом деле – вот как выглядит моя жизнь сейчас. Чтобы выбраться из нее, мне нужно начать с главного. Исправить то, с чего начался мой путь в пропасть. Каждому нужен дом и семья. Лежа здесь, в одиночестве, разбитый, беспомощный, я понял, как на самом деле нуждаюсь в близких людях, которым неважно какой я гавнюк, они все равно меня любят. Не они меня бросили, это я ушел. Я повел себя, как безответственный идиот. Я дерьмовый сын и брат, и чтобы снова начать себя уважать, я должен это исправить. Можно было начать со звонка, но я хотел лично, глядя в глаза, чтобы видеть эмоции и отклик. И чтобы они тоже видели, как искренне мне жаль. Как я стыжусь того, что сделал с собой. И того, как сбежал шесть лет назад, причинив боль девушке, которая доверяла мне больше, чем должна была. Сбежал, разорвав все связи с родителями и бывшими друзьями. Обида, ревность, жажда свободы, амбиции, риск, адреналин. Причин было много на самом деле. Но ни одной достойной.

Очень часто, закрывая глаза и призывая сон, я возвращаюсь в то лето. Я думал, что я все забыл, стерев многочисленные детали, слова и поступки. Но долгие бессонные ночи позволили вспомнить все… без прикрас и оправданий.

Тогда я снова приехал не сначала каникул, а после двух недель приключений в Китае. Экстрим, горы, легкомысленные связи с опытными китаянками, которые знают толк в сексе. Я приехал домой пресыщенный, уставший, слегка опустошенный. Выкатил из гаража свой мотоцикл и часами ковырялся с ним, доводя до ума. Вечером я садился на железного коня и уезжал в город, где болтался с приятелями по барам, развлекался с местными девчонками, которые, конечно, не дотягивали до уровня московских красоток. Маши на тот момент не было дома. Она уехала в Сочи на соревнования по бальным танцам, но я особо и не думал о ней, находя себе каждый день новые развлечения.

Маша вернулась в середине июля. Загоревшая, высокая, стройная, как статуэтка, сногсшибательно красивая, повзрослевшая. Она больше не бросалась на меня, визжа от восторга, как в детстве. Ее взгляд, останавливаясь на мне, становился серьезным, тревожным, немного грустным, и только улыбка всегда была нежной и искренней. Первые дни мы общались немного напряженно. Я не знал, забыл, как говорить с ней. Маша дулась из-за того, что я совсем не звонил. Постепенно отчуждение сошло на нет. Прежняя близость снова возникла, как происходило и раньше.

Когда я не болтался в город, мы смотрели какие-то фильмы, потом часами их обсуждали, она заставляла меня рассказывать о жизни в Москве, о моих друзьях, выпытывая все подробности. Я возил ее на тренировки и иногда ждал, наблюдая, как она занимается. Она казалась совершенством. Ни одного изъяна. Я готов был смотреть на нее вечно, и знал, что мне никогда не наскучит.

Но в девятнадцать лет просто смотреть неинтересно, недостаточно. Я хотел ее, хотел физически, еще с прошлого лета, но если тогда мой разум меня останавливал, то теперь я чувствовал, что Маша тоже испытывает ко мне не сестринскую привязанность, а нечто более интимное. Когда мы ехали на мотоцикле я, сжимая зубы, страдал от болезненного возбуждения, чувствуя, как ее грудь прижимается ко мне сзади, а острые коленки касаются моих бедер. Я сопротивлялся зову своего тела, справляя сексуальную нужду с другими девушками. Остатки здравого смысла постоянно твердили мне, что Маша совсем девчонка и с ней нельзя, как с другими. Просто взять и перешагнуть.

Она обижалась, если я не брал ее вечером в город, потому что догадывалась, зачем я туда еду. И потом полдня могла не разговаривать со мной, но всегда приходила первая, прекрасно зная, где меня можно найти. У нее всегда было особенное чутье. Маша часами сидела около меня в гараже, пока я ковырялся с мотоциклом. Только теперь она кукол не раскладывала, а на меня смотрела… У И от его настойчивого взгляда из рук все валилось, а Маша поднимала. Мы ругались часто, из-за всякой ерунды. Вспыхивали оба на пустом месте, наговаривали кучу глупостей, потом остывали, мирились.

Однажды мы здорово повздорили из-за того, что я в грязных ботинках прошел по гостиной, которую она только что прибрала. На Машину сторону встал Тема, который всегда был за нее горой. Они и внешне походили друг на друга, как брат с сестрой. Меня жутко, до остервенения бесило, что с ним у Маши тоже дружеские отношения. Особенно раздражало, как они оба хихикали над дебильными комедийными передачами для идиотов, которые я не мог смотреть, на дух не переваривал. Вот я и вспылил. Всем влетело. Маша швырнула в меня тряпкой, обозвав придурком. Я хлопнул дверью и уехал в город. Завалился с парнями в какой-то кабак, выпил. Много выпил. На девок не смотрел, не интересовали они меня в этот вечер. Я о другой думал, той, что дома осталась, злая, как черт. Вернувшись в сумерках, я пошел не к себе, а в летний домик в саду. Не хватало еще в таком состоянии на глаза родителям попасться. Не мальчик уже, конечно, чтобы прятаться, но порцию нотаций как-то слушать не хотелось.

Маша, как всегда, нашла. От нее не спрячешься, везде отыщет. Мы снова разругались, потом она расплакалась, а я успокаивать начал. Не знаю, как получилось, что мы в постели оказались. Это само собой произошло, естественно и непринужденно. Я обнимал ее, она меня. Слезы стирал с ее щек пальцами, шептал что-то. Потом ее дрожащие губы к моим прижались, и все…. Я не думал больше. Мы целовались долго, исступлённо, страстно. Она была неумелой, робкой, но отзывчивой, чувственной, сводящей с ума. Ее тело под моими пальцами было отзывчивым, гибким, а она сама просто невероятной. Я забыл, что ей шестнадцать, я не думал о последствиях. Я даже не предохранялся. Все случилось так стремительно, в порыве. Меня трясло от желания, остановиться было невозможно, и Маша не пыталась меня остановить. Я все-таки дал ей шанс уйти, но она им не воспользовалась.

– Джульетта, ты понимаешь, что мне мало просто целовать и трогать тебя? – спросил я, отрываясь от влажных припухших губ, глядя в раскрасневшееся лицо. Она кивнула, сияющие васильковые глаза доверчиво смотрели на меня.

– Ты не пожалеешь? – тихо задал еще один вопрос, снимая с нее футболку, прижимаясь губами к юной округлой невинной груди. Ее пальцы в моих волосах, ее губы шепчут мое имя и слова согласия.

Возвращаясь мысленно в тот день, я понимаю, что у нас не было выбора. Мы бы все равно это сделали. Не в эту ночь, так в другую. Нас слишком тянуло друг другу, преодолеть эту потребность, желание было невозможно. И мы сдались, поддавшись инстинктам и, признаться, это было самое сладкое грехопадение в моей жизни, самое чувственное и волнующее. Потерял голову, забыл про осторожность и ответственность. Я затащил школьницу в мир взрослых игр, не предупредив, что я могу ей обещать только один месяц, который остался до конца лета.

Мы разными глазами смотрели на наши отношения. Я просто удовлетворял свое желание, которое уже давно не давало покоя, наслаждался юным телом, пробуждающимся от моих прикосновений и поцелуев, распускающимся, как весенний бутон, сорванный слишком рано. В ее романтичном видении наш роман должен был длиться вечно и закончиться свадебными колоколами, я же точно знал, что ничего подобного не будет. Что я вернусь в сентябре в Москву, к своей прежней жизни, а Маша останется здесь. Но я ей не говорил ничего подобного. Мы, вообще, мало говорили с того момента, как начали спать друг с другом. Страх быть обнаруженными только подстегивал наши чувства, придавая им остроту. Мы находили десятки мест, чтобы уединяться и отдаться своим желаниям.